В процессе подготовки материалов для номера, посвящённого юбилею А.Н. Островского, мне вдруг вспомнились его дневниковые записи о путешествии по Волге. От Икши до Твери, откуда в 1856 году началось путешествие писателя — всего два с половиной часа на машине, и вот мы здесь, на месте.
Тверь сравнивают с Петербургом. Регулярная лучевая планировка улиц, круглые и полукруглые площади, нанизанные на лучи, претензии на «столичность», кованое кружево Староволжского моста возле путевого дворца императрицы, и, наконец, известное: «Тверь-городок — Петербурга уголок».
И пронизывающий насквозь ветер на набережной, почти питерская студёность, скульптуры в дворцовом саду, заботливо укрытые на зиму, как в Летнем саду. Но сама набережная казалась совсем не питерской. Скорее напоминает Плёс, но Волга здесь отстоит чуть дальше и ниже от береговой линии. Говорят, в Твери дома вдоль реки строили с девятью окнами, по числу букв в имени императрицы Екатерины II, и что тверичи в дни прибытия императрицы выставляли в окнах иконы и свечи. Таких домов, действительно, много, но встречаются дома и по двенадцать окон — побогаче.
Волжские города чём-то похожи, как бусины, нанизанные на нитку. Но у каждого — свой характер. Тверь — застенчивая барышня — ускользает, не даёт закрепить складывающееся впечатление. Как тут не вспомнить А.Н. Островского и его очерки,¹ написанные в апреле 1856 года: «Всё лучшее общество гуляло на набережной. Много красивых женских лиц, впрочем, половина подкрашены. Несколько дам катались на колясках. Барышни купчихи одеты по моде, большею частью в бархатных бурнусах, маменьки в теплых салопах и тёмных платьях и в ярко-розовых платках на голове, заколотых стразовыми булавками».
Островский писал о городе: «Внешностию своею Тверь заметно отличается от других городов, лежащих на Волге. Особенная чистота главных улиц приметна даже и для приезжающих из столиц. По всему видно, что Тверь играла роль коридора между Петербургом и Москвой, который беспрестанно мели и чистили и, по памяти и привычке, метут и чистят до сих пор».
В Твери Островский провёл почти четыре с половиной месяца. В память об этом путешествии на здании бывшей гостиницы Барсукова на Миллионной улице (современная улица Советская, 7) установлена мемориальная доска.
«В Тверь я приехал ещё до открытия навигации. Это было на Святой неделе, погода стояла прелестная. Толпы народа в праздничных нарядах гуляли по набережной; Волга была в полном разливе и, сливаясь с Тверцой, представляла огромное пространство мутной, пенистой воды, взволнованной низовым ветром», — пишет драматург о первом впечатлении от города. И всё же: «Несколько свободных дней до прихода весеннего каравана и неделя, которую я провёл в Твери по отплытии его, дали мне возможность ознакомиться с жизнью города, так красиво построенного и так счастливо поставленного на перекрёстке путей железного и водных. Все местные условия, как кажется с первого взгляда, должны бы способствовать промышленному процветанию Твери: железная дорога соединяет её с Петербургом и Москвою; верхние и нижние волжские караваны пристают под самым городом; Тверца, как начало Вышневолоцкой системы, представляет другой путь соединения с Петербургом — путь дешёвый для тяжёлых грузов. Но мне довелось убедиться, что, несмотря на благоприятную местность, Тверь в промышленном отношении никак не может считаться городом процветающим».
Нам же, приехавшим сюда спустя полтора столетия, город, или, во всяком случае, его исторический центр, показался если не процветающим, то всё-таки возрождающимся в былой своей самобытности — многое в нём приводится в порядок.
Архитектура города — как наслоения краски на старой стене: из-под одного слоя проглядывает ещё несколько, и каждый слой — целая эпоха. Можно увидеть Тверь глазами Островского, или Салтыкова-Щедрина, который почти два года был здесь вице-губернатором, или глазами императрицы Екатерины, или ещё разок, в новом состоянии, в новое время – своими собственными.
¹ Островский А.Н. Путешествие по Волге от истоков до Нижнего Новгорода // Островский А.Н. Дневники. Т. XIII. М., 1952.
Тверь сравнивают с Петербургом. Регулярная лучевая планировка улиц, круглые и полукруглые площади, нанизанные на лучи, претензии на «столичность», кованое кружево Староволжского моста возле путевого дворца императрицы, и, наконец, известное: «Тверь-городок — Петербурга уголок».
И пронизывающий насквозь ветер на набережной, почти питерская студёность, скульптуры в дворцовом саду, заботливо укрытые на зиму, как в Летнем саду. Но сама набережная казалась совсем не питерской. Скорее напоминает Плёс, но Волга здесь отстоит чуть дальше и ниже от береговой линии. Говорят, в Твери дома вдоль реки строили с девятью окнами, по числу букв в имени императрицы Екатерины II, и что тверичи в дни прибытия императрицы выставляли в окнах иконы и свечи. Таких домов, действительно, много, но встречаются дома и по двенадцать окон — побогаче.
Волжские города чём-то похожи, как бусины, нанизанные на нитку. Но у каждого — свой характер. Тверь — застенчивая барышня — ускользает, не даёт закрепить складывающееся впечатление. Как тут не вспомнить А.Н. Островского и его очерки,¹ написанные в апреле 1856 года: «Всё лучшее общество гуляло на набережной. Много красивых женских лиц, впрочем, половина подкрашены. Несколько дам катались на колясках. Барышни купчихи одеты по моде, большею частью в бархатных бурнусах, маменьки в теплых салопах и тёмных платьях и в ярко-розовых платках на голове, заколотых стразовыми булавками».
Островский писал о городе: «Внешностию своею Тверь заметно отличается от других городов, лежащих на Волге. Особенная чистота главных улиц приметна даже и для приезжающих из столиц. По всему видно, что Тверь играла роль коридора между Петербургом и Москвой, который беспрестанно мели и чистили и, по памяти и привычке, метут и чистят до сих пор».
В Твери Островский провёл почти четыре с половиной месяца. В память об этом путешествии на здании бывшей гостиницы Барсукова на Миллионной улице (современная улица Советская, 7) установлена мемориальная доска.
«В Тверь я приехал ещё до открытия навигации. Это было на Святой неделе, погода стояла прелестная. Толпы народа в праздничных нарядах гуляли по набережной; Волга была в полном разливе и, сливаясь с Тверцой, представляла огромное пространство мутной, пенистой воды, взволнованной низовым ветром», — пишет драматург о первом впечатлении от города. И всё же: «Несколько свободных дней до прихода весеннего каравана и неделя, которую я провёл в Твери по отплытии его, дали мне возможность ознакомиться с жизнью города, так красиво построенного и так счастливо поставленного на перекрёстке путей железного и водных. Все местные условия, как кажется с первого взгляда, должны бы способствовать промышленному процветанию Твери: железная дорога соединяет её с Петербургом и Москвою; верхние и нижние волжские караваны пристают под самым городом; Тверца, как начало Вышневолоцкой системы, представляет другой путь соединения с Петербургом — путь дешёвый для тяжёлых грузов. Но мне довелось убедиться, что, несмотря на благоприятную местность, Тверь в промышленном отношении никак не может считаться городом процветающим».
Нам же, приехавшим сюда спустя полтора столетия, город, или, во всяком случае, его исторический центр, показался если не процветающим, то всё-таки возрождающимся в былой своей самобытности — многое в нём приводится в порядок.
Архитектура города — как наслоения краски на старой стене: из-под одного слоя проглядывает ещё несколько, и каждый слой — целая эпоха. Можно увидеть Тверь глазами Островского, или Салтыкова-Щедрина, который почти два года был здесь вице-губернатором, или глазами императрицы Екатерины, или ещё разок, в новом состоянии, в новое время – своими собственными.
¹ Островский А.Н. Путешествие по Волге от истоков до Нижнего Новгорода // Островский А.Н. Дневники. Т. XIII. М., 1952.
