Так получилось, что после поступления на филфак МГУ в 1983 году мы с отцом поехали в Псков. «Как будущий филолог, ты обязан посетить Михайловское», — было мне сказано.
Откровенно говоря, к тому моменту погружение в Пушкина (усилиями советской школы) было настолько велико и неизбывно, что мне казалось, будто я уже не только побывал в Пушгорах и в Болдине, в Петербурге (Ленинград на тот момент тоже мной ещё не был охвачен) и «в глуши Молдавии печальной», но вообще лично знаком с Александром Сергеевичем.
Древний Псков, откровенно говоря, меня манил куда больше, хотя тут вполне могло бы прозвучать: «Как будущий историк, ты обязан посетить Псков».
Но я был будущим филологом, а посему первым культурным мероприятием в городе стало посещение книжного магазина, которое обернулось для меня потрясением в своём роде.
Итак, в отделе букинистической литературы отец разговорился с продавцом — пожилым благообразным, вполне старорежимного вида господином (товарищем?). Из разговора выяснилось, что знаменитая серия «Жизнь замечательных людей», выходящая в издательстве «Молодая гвардия» (тогда все охотились за книгами «ЖЗЛ»), основана вовсе не Горьким, а неким Ф. Павленковым в 1890 году.
Эта информация, сам не знаю почему, меня шокировала. Может быть потому, что словно выбитая долотом надпись «Серия биографий. Основана в 1933 году М. Горьким» на фронтисписе каждой серийной книги оказалась неправдой. Вернее, полуправдой, ведь в указанном году Алексей Максимович эту серию возобновил.
А запустил её Флорентий Фёдорович Павленков (имя звучит как песня), книгоиздатель, редактор и просветитель, а также революционер-демократ (до определённого момента), который изрядно пострадал от царского режима, был заключен в Петропавловскую крепость, а затем сослан сначала в Вятку, а потом в Сибирь за то, что издавал Энгельса, Герцена, Белинского и Писарева (совершенно непонятно, почему советская власть так прочно и старательно о нём забыла).
Список первых книг павленковской серии меня обескуражил, право: Игнатий Лойола, Христофор Колумб, Н.В. Гоголь, Патриарх Никон, Будда, М.Е. Салтыков-Щедрин…
По мысли Флорентия Фёдоровича, это были «выдающиеся деятели прошлых эпох» — основатель ордена иезуитов и великий реформатор православной церкви, первооткрыватель Америки и сумрачный сказочник русской литературы второй половины XIX века, тверской вице-губернатор по совместительству.
Всё верно! Они ими и были, но другое дело, что сочетание этих имен показалось мне совершенно сюрреалистическим, а появившиеся в серии позже Торквемада («Великий инквизитор»), Иван Грозный, Кант, протопоп Аввакум и Джордж Вашингтон лишь добавили картине фантастических красок, в полной мере, как можно предположить, заимствованных из палитры самого Ф.Ф. Павленкова — человека весьма неординарного и своеобычного.
Например, известно, что выпускника Михайловской артиллерийской академии поручика Павленкова отличало крайнее, доходившее до болезненного неприятие «насквозь прогнившего режима» с его кумовством, воровством и подлостью. В своих первых брошюрах, изданных на собственные деньги, он резко обличал «казнокрадов в мундирах», что стало причиной его острого конфликта с властью, впоследствии приведшего Павленкова в одиночную камеру Петропавловской крепости.
При этом, Флорентий Фёдорович был абсолютным русским патриотом, бескорыстно служившим Отечеству, а не чиновникам. В частности, он завещал свой значительный (от издательской деятельности) капитал употребить на устройство бесплатных библиотек и читален в деревнях. Что и было сделано уже после его смерти, наступившей в 1900 году, когда в 53 российских губерниях было открыто две тысячи Павленковских библиотек-читален.
А потом наступил 1917 год, и серия, с трудом дотянув до 1924 года, приказала долго жить.
Перезапуск произошёл лишь в 1933 году.
Одним из условий возрождения проекта Алексей Максимович увидел привлечение к написанию книг не только учёных, но и писателей, что позволило бы, по его мнению, достичь высокого литературного уровня публикаций, создать неведомый на тот момент жанр беллетризированной биографии в противовес сухим наукообразным текстам, более походившим на диссертации или статьи для специальных журналов.
Другое дело, что теперь в список «замечательных людей» наряду с известными деятелями русской и мировой культуры и науки были включены революционеры, а впоследствии и советские политические деятели. Последнее обстоятельство довольно скоро свело на нет благое начинание «буревестника пролетарской революции», полностью заидеологизировав серию.
По словам писателя Алексея Варламова, книги ЖЗЛ превратились в «памятники». Причем исключительно в стиле социалистического реализма, добавим от себя.
Но вернёмся к событиям 1983 года, которые через 20 с лишним лет получили неожиданное свое продолжение уже в Москве.
1 апреля 2005 года я сидел в гостях у Андрея Георгиевича Битова на его знаменитой кухне на Красносельской. Разговаривали, разумеется, о Пушкине. Вернее, Битов размышлял вслух, что предполагало исключительно безмолвное с ним собеседование. Среди прочих тем (в частности, как заяц перебежал в Михайловском дорогу поэту) и имён в том монологе был упомянут Александр Михайлович Скабический — автор первой биографии А.С. Пушкина в серии «Жизнь замечательных людей», вышедшей в 1897 году еще при Флорентии Фёдоровиче, что и понятно.
Битов размышлял о том, насколько Александр Сергеевич был замечательным человеком, но потом вдруг он неожиданно замолчал и, посмотрев на меня, абсолютно твёрдо и спокойно проговорил без тени иронии, выдал как нечто само собой разумеющееся: «…а вот мою ЖЗЛ напишешь ты».
Посмеялись, конечно, что еще оставалось делать…
С того разговора на кухне прошло еще 18 лет, и ЖЗЛ «Андрей Битов» действительно написал автор сих строк.
Казалось бы, на этом так называемую псковскую историю можно было и закрыть. Ну, разве что добавить, что тогда отцу все-таки удалось у старорежимного благообразного продавца приобрести ЖЗЛ «Андрей Рублёв» Валерия Сергеева 1981 года издания. Да и поездка будущего филолога в Михайловское все-таки состоялась…
Однако спустя 40 лет тема невольно получила свое продолжение в виде новой «жезеэловской» книги.
Справедливости ради следует заметить, что в 2020 году в серии у меня уже вышел «Уточкин» (Сергей Исаевич Уточкин (1876 – 1916), первый русский профессиональный спортсмен, авиатор, литератор).
Но в данном случае произошло нечто куда более таинственное: в 2018 году А.Г. Битова не стало, книга вышла через 18 лет после предсказания, сделанного писателем в начале 2000-х, когда на фронтисписе серии появилась надпись: «Серия биографий. Основана в 1890 году Ф. Павленковым и продолжена в 1933 году М. Горьким» (тоже, кстати, словно бы выбитая долотом).
Так получается, что сам Флорентий Фёдорович признал Битова «выдающимся деятелем прошлых эпох».
Получается, что так… С ним не поспоришь!
Откровенно говоря, к тому моменту погружение в Пушкина (усилиями советской школы) было настолько велико и неизбывно, что мне казалось, будто я уже не только побывал в Пушгорах и в Болдине, в Петербурге (Ленинград на тот момент тоже мной ещё не был охвачен) и «в глуши Молдавии печальной», но вообще лично знаком с Александром Сергеевичем.
Древний Псков, откровенно говоря, меня манил куда больше, хотя тут вполне могло бы прозвучать: «Как будущий историк, ты обязан посетить Псков».
Но я был будущим филологом, а посему первым культурным мероприятием в городе стало посещение книжного магазина, которое обернулось для меня потрясением в своём роде.
Итак, в отделе букинистической литературы отец разговорился с продавцом — пожилым благообразным, вполне старорежимного вида господином (товарищем?). Из разговора выяснилось, что знаменитая серия «Жизнь замечательных людей», выходящая в издательстве «Молодая гвардия» (тогда все охотились за книгами «ЖЗЛ»), основана вовсе не Горьким, а неким Ф. Павленковым в 1890 году.
Эта информация, сам не знаю почему, меня шокировала. Может быть потому, что словно выбитая долотом надпись «Серия биографий. Основана в 1933 году М. Горьким» на фронтисписе каждой серийной книги оказалась неправдой. Вернее, полуправдой, ведь в указанном году Алексей Максимович эту серию возобновил.
А запустил её Флорентий Фёдорович Павленков (имя звучит как песня), книгоиздатель, редактор и просветитель, а также революционер-демократ (до определённого момента), который изрядно пострадал от царского режима, был заключен в Петропавловскую крепость, а затем сослан сначала в Вятку, а потом в Сибирь за то, что издавал Энгельса, Герцена, Белинского и Писарева (совершенно непонятно, почему советская власть так прочно и старательно о нём забыла).
Список первых книг павленковской серии меня обескуражил, право: Игнатий Лойола, Христофор Колумб, Н.В. Гоголь, Патриарх Никон, Будда, М.Е. Салтыков-Щедрин…
По мысли Флорентия Фёдоровича, это были «выдающиеся деятели прошлых эпох» — основатель ордена иезуитов и великий реформатор православной церкви, первооткрыватель Америки и сумрачный сказочник русской литературы второй половины XIX века, тверской вице-губернатор по совместительству.
Всё верно! Они ими и были, но другое дело, что сочетание этих имен показалось мне совершенно сюрреалистическим, а появившиеся в серии позже Торквемада («Великий инквизитор»), Иван Грозный, Кант, протопоп Аввакум и Джордж Вашингтон лишь добавили картине фантастических красок, в полной мере, как можно предположить, заимствованных из палитры самого Ф.Ф. Павленкова — человека весьма неординарного и своеобычного.
Например, известно, что выпускника Михайловской артиллерийской академии поручика Павленкова отличало крайнее, доходившее до болезненного неприятие «насквозь прогнившего режима» с его кумовством, воровством и подлостью. В своих первых брошюрах, изданных на собственные деньги, он резко обличал «казнокрадов в мундирах», что стало причиной его острого конфликта с властью, впоследствии приведшего Павленкова в одиночную камеру Петропавловской крепости.
При этом, Флорентий Фёдорович был абсолютным русским патриотом, бескорыстно служившим Отечеству, а не чиновникам. В частности, он завещал свой значительный (от издательской деятельности) капитал употребить на устройство бесплатных библиотек и читален в деревнях. Что и было сделано уже после его смерти, наступившей в 1900 году, когда в 53 российских губерниях было открыто две тысячи Павленковских библиотек-читален.
А потом наступил 1917 год, и серия, с трудом дотянув до 1924 года, приказала долго жить.
Перезапуск произошёл лишь в 1933 году.
Одним из условий возрождения проекта Алексей Максимович увидел привлечение к написанию книг не только учёных, но и писателей, что позволило бы, по его мнению, достичь высокого литературного уровня публикаций, создать неведомый на тот момент жанр беллетризированной биографии в противовес сухим наукообразным текстам, более походившим на диссертации или статьи для специальных журналов.
Другое дело, что теперь в список «замечательных людей» наряду с известными деятелями русской и мировой культуры и науки были включены революционеры, а впоследствии и советские политические деятели. Последнее обстоятельство довольно скоро свело на нет благое начинание «буревестника пролетарской революции», полностью заидеологизировав серию.
По словам писателя Алексея Варламова, книги ЖЗЛ превратились в «памятники». Причем исключительно в стиле социалистического реализма, добавим от себя.
Но вернёмся к событиям 1983 года, которые через 20 с лишним лет получили неожиданное свое продолжение уже в Москве.
1 апреля 2005 года я сидел в гостях у Андрея Георгиевича Битова на его знаменитой кухне на Красносельской. Разговаривали, разумеется, о Пушкине. Вернее, Битов размышлял вслух, что предполагало исключительно безмолвное с ним собеседование. Среди прочих тем (в частности, как заяц перебежал в Михайловском дорогу поэту) и имён в том монологе был упомянут Александр Михайлович Скабический — автор первой биографии А.С. Пушкина в серии «Жизнь замечательных людей», вышедшей в 1897 году еще при Флорентии Фёдоровиче, что и понятно.
Битов размышлял о том, насколько Александр Сергеевич был замечательным человеком, но потом вдруг он неожиданно замолчал и, посмотрев на меня, абсолютно твёрдо и спокойно проговорил без тени иронии, выдал как нечто само собой разумеющееся: «…а вот мою ЖЗЛ напишешь ты».
Посмеялись, конечно, что еще оставалось делать…
С того разговора на кухне прошло еще 18 лет, и ЖЗЛ «Андрей Битов» действительно написал автор сих строк.
Казалось бы, на этом так называемую псковскую историю можно было и закрыть. Ну, разве что добавить, что тогда отцу все-таки удалось у старорежимного благообразного продавца приобрести ЖЗЛ «Андрей Рублёв» Валерия Сергеева 1981 года издания. Да и поездка будущего филолога в Михайловское все-таки состоялась…
Однако спустя 40 лет тема невольно получила свое продолжение в виде новой «жезеэловской» книги.
Справедливости ради следует заметить, что в 2020 году в серии у меня уже вышел «Уточкин» (Сергей Исаевич Уточкин (1876 – 1916), первый русский профессиональный спортсмен, авиатор, литератор).
Но в данном случае произошло нечто куда более таинственное: в 2018 году А.Г. Битова не стало, книга вышла через 18 лет после предсказания, сделанного писателем в начале 2000-х, когда на фронтисписе серии появилась надпись: «Серия биографий. Основана в 1890 году Ф. Павленковым и продолжена в 1933 году М. Горьким» (тоже, кстати, словно бы выбитая долотом).
Так получается, что сам Флорентий Фёдорович признал Битова «выдающимся деятелем прошлых эпох».
Получается, что так… С ним не поспоришь!