Пишем

Что есть Я?

Сторонники современных конструктивистских подходов в психологии (в первую очередь, нарративной практики) спросят вас, кто на самом деле тот субъект, который складывает, как кусочки смальты в мозаику, уникальные эпизоды в уникальную историю? Кто автор вашей жизни? Есть ли он? Может ли он быть?

И ответят себе сами в духе постмодернистской философии: никакого «на самом деле» нет и не может быть, весь мир — не более чем множество порождаемых нами текстов (и текстом, конечно, будет всё — и танец, и поцелуй, вся жизнь — перформативное высказывание), каждый из текстов переплетается с другими такими же, меняется на ходу, вновь создаётся и вновь меняется.

В этой логике не очень понятно, есть ли в этом изменчивом мире текстов какая-то твёрдая почва, есть ли, на что опереться? Что тут частица, меньше которой нет? И кто её автор? Кто её придумал, создал, напророчил? В постмодернистских подходах на этот вопрос нет ответа — отсюда вся глубина одиночества и отчаяния.

Многие гуманитарные науки учат нас понимать тексты. Структуралисты отдельно обращают внимание на форму текста, законы его композиции, повторяемость сюжетных линий. Постструктуралисты обращают внимание на то, когда и кем текст создаётся, в какую эпоху, с какой целью и в каком стиле, как влияют культурный, литературный, социальный, политический и другие контексты на текст и его автора. Кто-то идёт дальше и предлагает читать как текст язык, культуру, стиль жизни. На передний план научного и философского инте реса выходит именно язык, благодаря которому создаётся текст — язык визуальной культуры, язык тела, музыка как язык, математика как язык. Отдельное внимание уделяется тому, как устроен язык, есть ли в нём неделимое (Клод Леви-Стросс, например, обращал внимание на бинарные оппозиции в языке и в логическом мышлении). И мы помним, что в современном мире текст неотделим от его авторства, ответственность за текст как высказывание всегда лежит на его создателе.

Здесь хочется остановиться и спросить: если посмотреть на нашу жизнь как на текст или совокупность текстов, историй, что бросается в глаза? В чём специфика создаваемого нами текста? На каком языке, каким языком мы его пишем? И кто автор этого текста? Какое Я пишет сегодня этот текст, а какое — завтра? И что их объединяет, удерживает воедино? Что позволяет нам не терять своего авторства, почерка, голоса?

Даже конструктивистские подходы согласны с тем, что именно Я, личность, создаёт истории, выбирая предпочитаемые сценарии и предпочитаемую идентичность из множества возможных. Реальность каждой конкретной истории будет определяться, скорее, глаголами, чем существительными, — теми действиями, которые позволяют изменчивой и распределённой идентичности сохраняться в единственном теле: любить, видеть, чувствовать, etc. А в создании нарратива главными станут глаголы «выбирать», «оценивать», «примерять на себя»: во многих христианских концепциях подобие человека Богу видится именно в его возможности свободно делать выбор — выбирать свой путь, выбирать между добром и злом, выбирать между тьмой и светом. Возможность выбора пути и выбора ценностей — важный процесс для формирования личности. Авторство или со-авторство жизни.

Красота мира, в котором мы живём, состоит ещё и в том, что изменчивое авторское Я в изменчивом контексте создаёт текст, который меняется в процессе создания, при этом не теряя того, что делает текст текстом, не теряя смысла. Создаёт — и предъявляет его сообществу или Другому Я.

А бывает, что автором является всё сообщество, частью которого автор считает себя, как в средневековом христианстве, создающем многочисленные псевдоэпиграфы, добровольно отдавая своё авторство известным богословам или святым. Во многом потому, что ценности, которое это сообщество сохранило, существовали в мире задолго до появления нашего Я, как «небо и земля, море и вся еже в них».

Опубликовано: Инструментариум. Вып. 8. Такие разные # Я: личность, индивидуальность, точка сборки. М.: ФЦГП, 2024. С. 11.