17 июня 2023 года в РГГУ состоялось обсуждение аксиологии доверия. «Доверие как ценность» – такую тему предложили участникам дискуссии её организаторы: Федеральный центр гуманитарных практик РГГУ и Лаборатория аксиологических исследований, не так давно созданная Центром при философском факультете РГГУ.
«Можно ли говорить о ценности и ценностях вопреки недоверию к любого рода ценностям как таковым, вопреки кризису любых обоснований? Является ли доверие одной из ценностей или же их предпосылкой и основанием, вне которого они обесцениваются?» – анонсированный круглый стол фактически стал однодневной конференцией: 12 докладов, дискуссии и комментарии.
Собравшихся вокруг вопроса о доверии приветствовал Алексей Пищулин, возглавляющий работу ФЦГП. Алексей Юрьевич кратко рассказал о замыслах и концептуальных интересах Центра, связанных с «исправлением имен», особенно насущном в разговоре о ценностях, где имена часто затерты и приобрели обратное значение. Он представил о. Павла Великанова, под чьим руководством открылась аксиологическая Лаборатория, объединившая усилия с философским факультетом РГГУ. В свою очередь декан философского факультета Светлана Коначёва приветствовала участников встречи и, открывая тему доверия, напомнила о его оборотной стороне – опасности доверия и веры (trust), затмевающих критическую позицию.
Доверие даже на уровне «имени» сразу оказалось двунаправленным. В выступлении о. Павла Великанова («"Ночь души и доверие": опыт христианских мистиков») доверие было представлено на фоне негативности: лишение уверенности в собственном Я и собственных добродетелях, которое дается в опыте аскезы, избавляет его носителя от «чувства бакалейщика» с его доверием себе и качеству своих товаров. Таким образом, доверие, способное раскрыть своё предназначение в опыте богооставленности, апофатически подводит к вере. Между тем о. Стефан Домусчи («Доверие как нравственная категория») обратил внимание, что слово «доверие» появляется в источниках в начале XVII века: «Приставка до- в данном случае имеет значение не временное, но качественное. То есть доверие – это не то, что возникло до веры, но полнота веры, как в слове досыта речь идет о полной сытости». В этом смысле доверие как исполнение веры, где человек доверяется ему, открывая истину о себе, предает себя, свое дело, свои мысли, свою жизнь в его руки, – состояние райское. А возвращение доверия, возможно, выступает смыслом всей истории спасения в широком смысле слова.
Можно ли диагностировать уверенно конкретные случаи «утраты доверия другому» – социальному Другому? Нарративу? Истории? Об одном из таких эпизодов в отечественной истории говорил Пётр Тренин-Страусов («Недоверие как базовое условие построения жизненных стратегий молодыми людьми в современной России (1990–2010-е гг.»). Развернулась полемика: можно ли «вылечить» подобное недоверие «выверенным» (?) преподаванием школьного курса истории, к примеру?
Онлайн-доклад Людмилы Баевой («Доверие как экзистенциальная ценность») позволил аксиологически классифицировать доверие как ценность экзистенциальную, но «скорее всего, инструментальную». Л.В. Баева рассказала о различных исследовательских стратегиях при рассмотрении ценностных феноменов. В ином экзистенциальном ключе о доверии и его обусловленности недоверием размышлял, обращаясь к Кьеркегору, А.В. Лызлов.
Помимо этих фундаментальных подходов к доверию, были представлены «постклассические» концепции, в которых феномен доверия занимает неочевидную, но ключевую позицию: эпифании присутствия в мысли М.К. Мамардашвили (в выступлении Д.В. Рындина), теория Н. Лумана (в докладе Н.В. Сороколетова), теория. Ю Хабермаса (в докладе Г.К. Енговатова). Эпистемологический и историко-научный подход, который представляет иной и исчерпывающий спектр интерпретаций доверия, связанный при этом с социальными институтами и практиками воспроизводства знания, был представлен Д.А. Вишняковым на примере истории изобретения атомной бомбы («Доверяй, но проверяй»: роль института доверия в научном сообществе).
Казалось бы, все основные дискурсы – пути мышления доверия – были исчерпаны. Однако есть нюансы, и они имеют значение. Об одной из таких значимых тонкостей завела речь И.В. Дуденкова: «Доверие – дар или обмен?». Сводя доверие к дару веры, мы, возможно, теряем его значение в жизни сообща, в том числе и своеобразную метафизику доверия: «обменивать себя в обмен на обмен…» И.В. Дуденкова выразила сомнение в возможности ценностной интерпретации феномена доверия. Кроме того, как показала Е.А. Шестова («Доверие как открытая возможность понимания»), чтение и понимание/интерпретация немыслимы без постоянного доверия-и-недоверия. Общение с текстом, с другим в самом широком смысле слова, это своего рода challenging relation, как бы нам ни хотелось полного «взаимного доверия». В близком ключе о «культуре доверия» и «культуре недоверия» размышляла Я.Г. Янпольская («Паскаль и Серра: доверие после веры»): в её докладе на почве «доверия к недостоверному» встретились Б. Паскаль, отмечающий 400-летие со дня рождения, и современный испанский кинорежиссёр Альбер Серра, которому удаётся «экранизировать» вполне паскалианским образом доверие и веру в мире их конца.
Подводя итоги дискуссии, А.В. Логинов очертил основные дискурсивные линии, намеченные выступавшими и участниками. О. Павел Великанов предложил возможные варианты развития предложенной темы. По его словам, наряду с богословским, философским, социологическим, герменевтическим, политическим в стороне оказался психологический аспект доверия, который был лишь отчасти затронут и нуждается в особом рассмотрении.