На старинных колоколах иногда можно разобрать рельефную надпись: «…при государе и великом князе Иоанне Васильевиче выплавлен колокол сей…».
Нечто похожее незримо присутствует на воображаемом основании нашего журнала: «...в благословенные дни генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Владимировича…»
С ума сойти! Сорок лет прошло с того дня, как перед моим отцом, Юрием Петровичем Пищулиным (кстати, тёзкой тогдашнего правителя) забрезжило наконец осуществление главной его мечты. Много лет он обивал пороги разнообразных кабинетов, участвовал в ненужных ему научных мероприятиях, писал, изнывая, речи для своего начальника — и всё ради того, чтобы в Советском Союзе, с его всемирно признанными музеями и галереями, памятниками архитектуры и шедеврами живописи, появился, наконец, настоящий музейный журнал. Вообще-то, такое издание однажды уже рождалось: в начале 1930-х годов Иван Луппол начал выпускать «Советский музей», появление которого ознаменовало превращение отечественной музеологии из увлечения в науку. Но судьба первого главного редактора оказалась трагической, он погиб — а потом началась война, и стало не до музейного дела.
И вот спустя четыре с лишним десятилетия, осенью 1983 года, из скорлупы отцовских усилий вылупился-таки в стенах Музея Революции (ныне — Музей современной истории России) долгожданный птенец: номер возрождённого «Советского музея». Уселся перед отцом на письменный стол — и замахал крылышками-страничками. На радостях ему был присвоен порядковый номер 1, но рядом, в скобках, указывался другой, подлинный номер 73 — дань памяти сгинувшему предшественнику и его детищу.
По факту получилось так, что отец тоже принёс в жертву журналу свою жизнь. Начав издавать «Советский музей» в 1983-м, он на протяжении 30 лет отдавал ему все свои силы, всю энергию, все тайные и явные переживания, буквально до последнего дня: в мае 2014-го он в среду последний раз провёл собрание редакции, а в четверг его не стало… Кто знает, ценой скольких из четырёх отцовских инфарктов оплачены наша сказочная живучесть и весёлый, неувядающий консерватизм?
Вот уже девятый год мы продолжаем издавать журнал без него, стараясь удержать заложенное создателями направление: уважение к подлинному, настоящему; интерес к многообразию и полноте русской культуры в её широком географическом разливе; почтение к работающим в музее людям — хранителям нашего наследия.
Говорят, 40 лет не празднуют. И всё-таки каждый подписчик, который сохранил, несмотря ни на что, верность нашему изданию, каждый читатель, заглянувший под нашу обложку, каждый написавший нам автор присоединяется тем самым к празднику и подвигу тех, кто делал и продолжает делать журнал о необъятном и прекрасном, полном тайн и открытий Мире Музея.
Какой там у нас по счёту номер на стапелях?
Нечто похожее незримо присутствует на воображаемом основании нашего журнала: «...в благословенные дни генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Владимировича…»
С ума сойти! Сорок лет прошло с того дня, как перед моим отцом, Юрием Петровичем Пищулиным (кстати, тёзкой тогдашнего правителя) забрезжило наконец осуществление главной его мечты. Много лет он обивал пороги разнообразных кабинетов, участвовал в ненужных ему научных мероприятиях, писал, изнывая, речи для своего начальника — и всё ради того, чтобы в Советском Союзе, с его всемирно признанными музеями и галереями, памятниками архитектуры и шедеврами живописи, появился, наконец, настоящий музейный журнал. Вообще-то, такое издание однажды уже рождалось: в начале 1930-х годов Иван Луппол начал выпускать «Советский музей», появление которого ознаменовало превращение отечественной музеологии из увлечения в науку. Но судьба первого главного редактора оказалась трагической, он погиб — а потом началась война, и стало не до музейного дела.
И вот спустя четыре с лишним десятилетия, осенью 1983 года, из скорлупы отцовских усилий вылупился-таки в стенах Музея Революции (ныне — Музей современной истории России) долгожданный птенец: номер возрождённого «Советского музея». Уселся перед отцом на письменный стол — и замахал крылышками-страничками. На радостях ему был присвоен порядковый номер 1, но рядом, в скобках, указывался другой, подлинный номер 73 — дань памяти сгинувшему предшественнику и его детищу.
По факту получилось так, что отец тоже принёс в жертву журналу свою жизнь. Начав издавать «Советский музей» в 1983-м, он на протяжении 30 лет отдавал ему все свои силы, всю энергию, все тайные и явные переживания, буквально до последнего дня: в мае 2014-го он в среду последний раз провёл собрание редакции, а в четверг его не стало… Кто знает, ценой скольких из четырёх отцовских инфарктов оплачены наша сказочная живучесть и весёлый, неувядающий консерватизм?
Вот уже девятый год мы продолжаем издавать журнал без него, стараясь удержать заложенное создателями направление: уважение к подлинному, настоящему; интерес к многообразию и полноте русской культуры в её широком географическом разливе; почтение к работающим в музее людям — хранителям нашего наследия.
Говорят, 40 лет не празднуют. И всё-таки каждый подписчик, который сохранил, несмотря ни на что, верность нашему изданию, каждый читатель, заглянувший под нашу обложку, каждый написавший нам автор присоединяется тем самым к празднику и подвигу тех, кто делал и продолжает делать журнал о необъятном и прекрасном, полном тайн и открытий Мире Музея.
Какой там у нас по счёту номер на стапелях?