Сталин допытывался у Бориса Пастернака, расспрашивая его о поэте Осипе Мандельштаме, — «…но он — Мастер?». Что имел в виду вождь? Едва ли его интересовал уровень литературных навыков; скорее всего, он хотел взвесить ценность Мандельштама для культуры, для страны. Автор афоризма «Кадры решают всё» знал цену особым людям. За каждым из великих достижений СССР, от военных побед до завоевания космоса и создания ядерного оружия, стоит яркая личность, Мастер. Не случайно и Михаил Булгаков использовал это слово в названии самого знаменитого своего романа.
Кому же впору сшитая Маргаритой шапочка с золотой литерой «М»?
Мастерство — отнюдь не очевидная категория. Это не просто сертификат (!), подтверждающий высокий уровень soft skills, а значимый критерий качества личности, фундамент множества ментальных и гражданских добродетелей. Слово, выбранное нами в числе одной из 12 главных ценностей мировоззренческой модели «Четыре грани человечности», содержит в себе множество понятий: это умение строить стратегию достижения цели, владение навыками и виртуозное их применение, но также сбережение сил и ресурсов, знакомство с лучшими практиками предшественников и коллег, умение оценивать угрозы и взвешивать риски.
Мастерство — это вдохновение, отлитое в точные и совершенные формы; это уверенность в себе, спокойное достоинство лидера, совершенно свободного от зазнайства, верхоглядства и саморекламы.
Именно поэтому ценность #мастерство включена нами в группу, составляющую комплекс гармонично развитой личности: не существует другого способа «отделки щенка под капитана» (А. Грин), кроме совершенствования в избранном деле, терпения, наблюдательности, инициативы, ответственности за процесс и его результат.
Сегодня само понятие мастерства — впервые за многие столетия — подвергается переосмыслению, во многом даже фальсификации, профанации. Античность ставила Мастера на пьедестал; статус ученика Мастера тоже был весьма высок, общественно признаваем. Человек, представляясь, нередко называл не только своих родителей (отца), но и своего учителя, справедливо полагая, что родство по ремеслу не менее важно, чем кровное. В эпоху Средневековья цеховая система с её кодексами, иерархией и формами признания достижений способствовала закреплению мастерства в качестве одной из высших целей человеческого саморазвития. Не только скульпторы, архитекторы, ювелиры, но также кожевенники, мебельщики, производители карет, музыкальных инструментов, одежды, аптекари, парфюмеры, повара и кондитеры удостаивались звания Мастера, персонального клейма, товарного знака.
Обратим на это внимание: авторский знак, подпись, бренд, как сказали бы сегодня, становятся важной гарантией качества и подразумевают ответственность мастера за своё творение. Репутация важнее прибыли — совершенно невероятный для нашего времени подход; именно ему мы обязаны созданием прекрасных вещей, украшающих сегодня музеи.
Ренессанс и Просвещение продолжили возвеличивать #мастерство, воспевать его, приводить в пример подрастающим поколениям. Появилось понятие «Старые Мастера», обозначавшее великих художников Возрождения и необходимость учиться у них, им подражать. Монархи и церковные иерархи украшали свой двор присутствием мастеров, терпели их капризы и причуды, хвастались ими и щедро финансировали их проекты. Положение Мастера в иерархии общества казалось незыблемым, неоспоримым. Даже великие хулиганы и революционеры ХХ века, такие, как Пикассо или Сальвадор Дали, не только не оспаривали необходимость овладения навыками ремесла, но даже соревновались в виртуозности, создавали «трибьюты» любимым мастерам прошлого.
И вдруг, после двух мировых войн и последовавшей за ними переоценки ценностей вся тысячелетняя традиция почитания мастерства начала рушиться, рассыпаться в прах. Как будто до смерти испуганный человек вследствие травмы забыл, как и ради чего живёт на свете.
Обесценивание мастерства стало составной частью глобальной духовной и культурной катастрофы, погрузившей человека в пучину отчаяния и безнадёжности. Выставленный на вернисаже писсуар Дюшана и банки томатного супа Кэмпбелл на картинах Энди Уорхола оказались манифестом времени, для которого между новым нахальством и старым мастерством стоит издевательский знак равенства.
Да, без эксперимента нет искусства, нет творчества. Но масштабный эксперимент постмодернизма показал, что отмена правил делает бессмысленной саму игру, лишает её азарта и удовольствия. Можно, наверное, выйти на хоккейную площадку с автоматом вместо клюшки и начать палить по соперникам, заливая лёд кровью — но в чём тогда интерес, зачем турнирные таблицы и медали? Проигравшими в итоге окажутся все, победителей не будет.
Параллельно в повседневной жизни и производстве товаров потребительского спроса победила идея, что вещи не должны служить долго: если они не будут быстро выходить из строя, станет ненужным бесконечное наращивание объёмов производства (а именно рост производства провозглашён главным признаком прогресса). Отец больше не оставляет сыну в наследство свои часы-луковицу: часы — престижный аксессуар, их надо менять напоказ, восходя по ступенькам карьеры, а не хвастаться фамильным старьём. Новый мобильный телефон нужно приобретать раз в полгода, якобы там «новые опции»; то же касается автомобиля, квартиры, жены…
Легко заменимые вещи сделали легко заменимыми людей: почему бы не обновить сотрудника, если старый уже не так проворен, как раньше? Кладбища утилизированных автомобилей, мусорные баки для бытовой техники, уступившей место новинкам, стали лишь прелюдией к появлению миллионов людей-призраков, не вписавшихся в траекторию нескончаемого обновления.
Так отомстило за себя поруганное #мастерство, так человек оказался на планетарной помойке мира, в котором количество победило качество. Современный дикарь, убаюканный агрессивным маркетингом, легко променял драгоценный золотой браслет предков на штампованные пластиковые часики с подсветкой циферблата.
Именно поэтому борьба за честь мастера становится борьбой против энтропии массового сознания и массового производства, борьбой за человеческое достоинство и, в конечном счёте, за счастье, за удовольствие и радость самореализации.
Остаётся надеяться на то, что уважение к хорошо сделанному, уважение к Мастеру всё-таки восторжествует рано или поздно, потому что оно коренится в самой природе человека, в его биологии и натуре. Пластиковые часики надоедают; хочется красоты, уникальности, персональной идентичности. Хочется заслужить уважение тем, что в каком-то ремесле превзошёл других, умеешь то, что им не под силу. Даже писателю хочется, как признавался Я. Гашек, «подобно плотнику, провести рукой по гладкой, высохшей, покрытой лаком поверхности и удовлетворённо выдохнуть: „Хорош столик!”»
Опубликовано: Инструментариум. Вып. 8. Такие разные # Я: личность, индивидуальность, точка сборки. М.: ФЦГП, 2024. С. 30–33.
Кому же впору сшитая Маргаритой шапочка с золотой литерой «М»?
Мастерство — отнюдь не очевидная категория. Это не просто сертификат (!), подтверждающий высокий уровень soft skills, а значимый критерий качества личности, фундамент множества ментальных и гражданских добродетелей. Слово, выбранное нами в числе одной из 12 главных ценностей мировоззренческой модели «Четыре грани человечности», содержит в себе множество понятий: это умение строить стратегию достижения цели, владение навыками и виртуозное их применение, но также сбережение сил и ресурсов, знакомство с лучшими практиками предшественников и коллег, умение оценивать угрозы и взвешивать риски.
Мастерство — это вдохновение, отлитое в точные и совершенные формы; это уверенность в себе, спокойное достоинство лидера, совершенно свободного от зазнайства, верхоглядства и саморекламы.
Именно поэтому ценность #мастерство включена нами в группу, составляющую комплекс гармонично развитой личности: не существует другого способа «отделки щенка под капитана» (А. Грин), кроме совершенствования в избранном деле, терпения, наблюдательности, инициативы, ответственности за процесс и его результат.
Сегодня само понятие мастерства — впервые за многие столетия — подвергается переосмыслению, во многом даже фальсификации, профанации. Античность ставила Мастера на пьедестал; статус ученика Мастера тоже был весьма высок, общественно признаваем. Человек, представляясь, нередко называл не только своих родителей (отца), но и своего учителя, справедливо полагая, что родство по ремеслу не менее важно, чем кровное. В эпоху Средневековья цеховая система с её кодексами, иерархией и формами признания достижений способствовала закреплению мастерства в качестве одной из высших целей человеческого саморазвития. Не только скульпторы, архитекторы, ювелиры, но также кожевенники, мебельщики, производители карет, музыкальных инструментов, одежды, аптекари, парфюмеры, повара и кондитеры удостаивались звания Мастера, персонального клейма, товарного знака.
Обратим на это внимание: авторский знак, подпись, бренд, как сказали бы сегодня, становятся важной гарантией качества и подразумевают ответственность мастера за своё творение. Репутация важнее прибыли — совершенно невероятный для нашего времени подход; именно ему мы обязаны созданием прекрасных вещей, украшающих сегодня музеи.
Ренессанс и Просвещение продолжили возвеличивать #мастерство, воспевать его, приводить в пример подрастающим поколениям. Появилось понятие «Старые Мастера», обозначавшее великих художников Возрождения и необходимость учиться у них, им подражать. Монархи и церковные иерархи украшали свой двор присутствием мастеров, терпели их капризы и причуды, хвастались ими и щедро финансировали их проекты. Положение Мастера в иерархии общества казалось незыблемым, неоспоримым. Даже великие хулиганы и революционеры ХХ века, такие, как Пикассо или Сальвадор Дали, не только не оспаривали необходимость овладения навыками ремесла, но даже соревновались в виртуозности, создавали «трибьюты» любимым мастерам прошлого.
И вдруг, после двух мировых войн и последовавшей за ними переоценки ценностей вся тысячелетняя традиция почитания мастерства начала рушиться, рассыпаться в прах. Как будто до смерти испуганный человек вследствие травмы забыл, как и ради чего живёт на свете.
Обесценивание мастерства стало составной частью глобальной духовной и культурной катастрофы, погрузившей человека в пучину отчаяния и безнадёжности. Выставленный на вернисаже писсуар Дюшана и банки томатного супа Кэмпбелл на картинах Энди Уорхола оказались манифестом времени, для которого между новым нахальством и старым мастерством стоит издевательский знак равенства.
Да, без эксперимента нет искусства, нет творчества. Но масштабный эксперимент постмодернизма показал, что отмена правил делает бессмысленной саму игру, лишает её азарта и удовольствия. Можно, наверное, выйти на хоккейную площадку с автоматом вместо клюшки и начать палить по соперникам, заливая лёд кровью — но в чём тогда интерес, зачем турнирные таблицы и медали? Проигравшими в итоге окажутся все, победителей не будет.
Параллельно в повседневной жизни и производстве товаров потребительского спроса победила идея, что вещи не должны служить долго: если они не будут быстро выходить из строя, станет ненужным бесконечное наращивание объёмов производства (а именно рост производства провозглашён главным признаком прогресса). Отец больше не оставляет сыну в наследство свои часы-луковицу: часы — престижный аксессуар, их надо менять напоказ, восходя по ступенькам карьеры, а не хвастаться фамильным старьём. Новый мобильный телефон нужно приобретать раз в полгода, якобы там «новые опции»; то же касается автомобиля, квартиры, жены…
Легко заменимые вещи сделали легко заменимыми людей: почему бы не обновить сотрудника, если старый уже не так проворен, как раньше? Кладбища утилизированных автомобилей, мусорные баки для бытовой техники, уступившей место новинкам, стали лишь прелюдией к появлению миллионов людей-призраков, не вписавшихся в траекторию нескончаемого обновления.
Так отомстило за себя поруганное #мастерство, так человек оказался на планетарной помойке мира, в котором количество победило качество. Современный дикарь, убаюканный агрессивным маркетингом, легко променял драгоценный золотой браслет предков на штампованные пластиковые часики с подсветкой циферблата.
Именно поэтому борьба за честь мастера становится борьбой против энтропии массового сознания и массового производства, борьбой за человеческое достоинство и, в конечном счёте, за счастье, за удовольствие и радость самореализации.
Остаётся надеяться на то, что уважение к хорошо сделанному, уважение к Мастеру всё-таки восторжествует рано или поздно, потому что оно коренится в самой природе человека, в его биологии и натуре. Пластиковые часики надоедают; хочется красоты, уникальности, персональной идентичности. Хочется заслужить уважение тем, что в каком-то ремесле превзошёл других, умеешь то, что им не под силу. Даже писателю хочется, как признавался Я. Гашек, «подобно плотнику, провести рукой по гладкой, высохшей, покрытой лаком поверхности и удовлетворённо выдохнуть: „Хорош столик!”»
Опубликовано: Инструментариум. Вып. 8. Такие разные # Я: личность, индивидуальность, точка сборки. М.: ФЦГП, 2024. С. 30–33.