Музей небольшого города Кимры, по большей части — с уставшей экспозицией 1990-х годов, удивляет своей необычайной ресурсоёмкостью. Здесь причудливо слились история многочисленных именитых владельцев места, отметившихся заслугами в истории государства российского, предпринимательская жилка жителей приволжских городов с их причудливым пониманием прекрасного, крестьянское достоинство и хватка, и, наконец, смелые идеи конструктора Андрея Николаевича Туполева (1888–1972), уроженца здешних мест, о которых напоминают самолёт на въезде в город и мемориальный кабинет инженера в экспозиции музея.
Удивительна история поселения, многократно переходившего из рук в руки, трижды выгоравшего в пожарах, но всякий раз, словно феникс, восстававшего из пепла.
Первое письменное упоминание о Кимрах встречается в грамоте Ивана Грозного 1546 года. В то время село принадлежало самому государю. В 1552 году село было передано Владимиру Андреевичу Старицкому (1535–1569), проявившему доблесть при взятии Казани. Жалованное село могло передаваться по наследству, но если наследников не было, оно вновь становилось государственным селом.
В 1635 году Кимры пожалованы боярину князю Алексею Михайловичу Львову (1580-е – 1653), подписавшему вечный мир с Польшей, «за посольскую службу». Новый владелец сделал первое письменное описание села, в котором к тому времени уже было 104 двора (к слову, большим в то время считалось село из 30–35 дворов). Из них 18 —ловцы рыбы, круглый год поставлявшие улов ко двору, 67 — ремесленники, в том числе 10 сапожников. Кормились в основном рекой — помимо рыболовства ещё и бурлачеством: в 16 километрах от Кимр начинался «водный ход» по Волге к Москве. В устье реки Дубны грузы перегружали с мелких лодок и плотов, шедших из Подмосковья, на крупные баржи. Отсюда гружённые товаром суда двигались вверх, в сторону Твери, и вниз, через Кимры, к Нижнему Новгороду. Торговали хлебом — отправляли в Тверь до 10 тысяч барок, гружённых зерном. Особенно бурно — с начала XVIII века, когда были сняты торговые ограничения для крестьян и купеческое сословие значительно пополнилось.
В 1688 году Кимры пожалованы боярину Фёдору Петровичу Салтыкову (ум. 1697) по случаю женитьбы Ивана V на его дочери Прасковье. При его сыне Василии Фёдоровиче кустарное производство местных сапожников вышло на новый уровень — именно Василий Салтыков получил первый крупный заказ на изготовление армейской обуви, 10 тысяч пар сапог было пошито для 200-тысячной армии Петра I. Рассказывают, что Пётр даже посылал в Кимры немецких сапожников для обучения кимряков секретам новой технологии шитья.
Способствовала развитию сапожного дела и близость к Москве. Кимрские мастера отправляли товар в обе столицы и даже создавали свои артели в московских слободах, особенно в Китай-городе, осваивая к тому же более сложную московскую технологию шитья.
Но всё же основателем обувного дела в Кимрах считают графа Михаила Илларионовича Воронцова (1714–1767), не собственника, но мужа владелицы села Анны Карловны Воронцовой. Считается, что именно он заложил производство, которое впоследствии прославило село. Конечно, и до появления Воронцова в Кимрах было «купечество немалое и торг каждодневный». Но дипломатический деятель, канцлер, участник дворцового переворота 1741 года, благодаря которому на престол вошла Елизавета Петровна, вовремя и точно оценил ситуацию на рынке. С прекращением армейских заказов, приносивших сапожникам высокий и стабильный заработок, нужно было найти для кимряков новые возможности для сбыта товара — что сильно увеличило роль ярмарок. Продать всю выпускаемую обувь стало сложно, купцы не имели капитала, чтобы скупать товар для продажи в других городах. Граф Воронцов начал давать кимрякам свои поручительства и неограниченные кредиты под небольшой процент. Так в Кимрах появилась целая плеяда предпринимателей: Башилов, Мошкин, Малюгин, Рыбкин, Собцов и другие. Башмачный бизнес стал настолько успешным, что в него стали вовлекаться все близлежащие уезды и волости. Кимры стали называть столицей сапожного царства, раскинувшегося на полторы тысячи квадратных километров, куда вошли три уезда и 14 волостей.
Крупное торговое село должно было внушать уважение приезжим купцам, а потому в 1767 году на самом высоком месте Воронцов строит Гостиный двор с 30 каменными лавками. Размах торговли был серьёзный — помимо этого грандиозного здания на торговой площади теснились ещё порядка семи десятков деревянных лавок. Кроме того, были построены каменная стена вокруг села и хорошая новая дорога.
Последней владелицей села стала графиня Юлия Павловна Самойлова (1803–1875), любимая модель Карла Брюллова, изображённая в том числе на знаменитом полотне «Последний день Помпеи». В 1842 году после смерти мужа Самойлова уезжает в Милан и спустя четыре года выходит замуж за итальянского тенора. Но заключив брак с иностранцем, она лишилась графского титула, русского подданства и всего имущества. Село нужно было срочно продать. И вот тут случилось невероятное: кимряки заняли в казне 495 тысяч рублей под шесть процентов годовых на 37 лет (переплатив в четыре раза!), выкупились всем селом (!) — «вотчины Самойловой село Кимры и ещё 50 деревень» — и стали называться государственными крестьянами, водворёнными на собственные земли. Произошло это за 15 лет до отмены крепостного права!
Предприимчивые крестьяне создали своё волостное управление, где решали вопросы села: почти сразу открыли школу, а в 1871 году — даже первый на Руси сельский банк. Но это будет позже, а пока…
Жарким летом 1859 году в Кимрах случился сильнейший пожар (уже третий по счёту). Начался он на заречной стороне, но ветром огонь перекинулся через реку. Жители, в спешке прихватив самое ценное, стояли вдоль берега в воде и смотрели, как горит село. Сделать уже ничего было нельзя, дотла выгорела вся центральная часть города, но устояли стены храма, и сельчане решили, что это знак Божий и надо всё восстановить. И тут вновь в полной мере проявилась крестьянская деловая хватка: жители Кимр обратились к императору Александру II с просьбой о помощи. В результате им было безвозмездно выдано из казны на восстановление 18 тысяч рублей, 14 тысяч взаймы и ещё 27 тысяч в качестве страховых премий. Много позже, в 1912 году, когда по всей России отмечали 50-летие отмены крепостного права и ставили памятники царю-освободителю, благодарные сельчане не остались в стороне и, помня о благодеянии, поставили на площади памятник Александру II.
Третий пожар настолько напугал кимряков, что они первым делом отстроили пожарную каланчу, на которой постоянно дежурили сторожа, а в 1890 году создали добровольное пожарное общество. Через девять лет в нём было уже четыре отряда, которые существовали на общественные деньги, причём оплачивать подписные листы общества считалось очень почётным для каждого жителя.
Село решили отстраивать по регулярному плану, что в то время было привилегией города: пять улиц вдоль реки, девять — поперёк; нарезка этих улиц сохранилась и по сей день. Построили два храма — летний Покровский собор и зимнюю Троицкую церковь. Храмы, построенные на купеческие деньги, были настолько богатыми, что могли стать украшением губернского города.
На соборной площади проходили еженедельные базары, собиравшие до 20 тысяч людей — об этом писал журнал «Русь» в 1881 году, добавляя, что Кимрский край обувает обе столицы и чуть ли не половину России. Сюда же съезжались на ярмарки — на Петров день и на Покров, на несколько дней. На рынке в Кимрах можно было купить обувь за 50–70 копеек, рядом в лавке она уже стоила 2 рубля 50 копеек, а в Санкт-Петербурге — уже 8 рублей 50 копеек. Купцов, наживавшихся на перепродаже, в народе называли налимами — скользкой хищной рыбой.
Открытие в 1901 году железной дороги от Москвы до деревни Савёлово, расположенной на другом берегу Волги, способствовало тому, что в 1907 году появилась первая частично механизированная фабрика «Якорь», которая постепенно вытеснила кустарей-одиночек. Её основали братья Столяровы.\1 В 1916 году «Якорь» выпустил 200 тысяч пар обуви. После революции фабрика была национализирована и переименована в «Красную звезду». Гражданская война тоже требовала много обуви.
Зажиточные купцы не скупились и на строительство особняков: ведь дом рачительного хозяина — его своеобразная визитная карточка. Вот и не жалели денег, выстраивая дома соразмерно своему видению прекрасного и кошельку. В конце XIX— начале XX века село стало столицей русского провинциального модерна. В отличие от дворцового модерна обеих столиц, кимрский необычайно уютный, это такие сказочные терема с башенками, эркерами и шатрами. Многое сохранилось, преимущественно на центральных улицах, сейчас это — улицы Кирова, Ленина и Урицкого.
Несмотря на сложившийся городской уклад, городом Кимры стали лишь в 1917 году. Есть версия, что причина заключалась всё в той же крестьянской рачительности: налоги у городских жителей и предпринимателей были значительно выше, чем у селян, вот и не торопились.
Эту захватывающую историю городка нам с большой любовью рассказали на экскурсии в местном краеведческом музее, за что большое спасибо. В экспозиции музея, основанном в 1918 году как народный, кроме исторических документов хранится много обуви. Именно поэтому музей неофициально называют музеем обуви. Глядя на образцы в витринах, удивляешься высочайшему уровню мастерства: здесь и элегантные ботинки на шнуровке, любимые парижскими и петербургскими дамами, и остромодные среди купцов сапоги в гармошку, и выворотный сапог из замши («бастарма»), и современные «челси» («гамаши»). Здесь же знаменитый болотный осташ, пошитый в Осташове, — незаменимый атрибут рыбаков (этот огромный сапог надевают поверх обуви). Всего в коллекции — более 1500 экземпляров.
Экспозицию, посвящённую истории города, органично дополняют сцены из местной жизни, вырезанные по заказу музея скульптором-самоучкой Иваном Абаляевым.
Примечание
1.Мастерская Столяровых ещё в 1862 году получила диплом на Всемирной выставке в Лондоне, где участвовали 659 представителей России. Среди отмеченных наградами российских товаров были знаменитые павловопосадские платки, малахитовые изделия фабрики Демидовых, продукция Невской писчебумажной фабрики, Ижорских заводов, Императорской Александровской мануфактуры и даже резиновые галоши Российско-Американской резиновой мануфактуры.
Удивительна история поселения, многократно переходившего из рук в руки, трижды выгоравшего в пожарах, но всякий раз, словно феникс, восстававшего из пепла.
Первое письменное упоминание о Кимрах встречается в грамоте Ивана Грозного 1546 года. В то время село принадлежало самому государю. В 1552 году село было передано Владимиру Андреевичу Старицкому (1535–1569), проявившему доблесть при взятии Казани. Жалованное село могло передаваться по наследству, но если наследников не было, оно вновь становилось государственным селом.
В 1635 году Кимры пожалованы боярину князю Алексею Михайловичу Львову (1580-е – 1653), подписавшему вечный мир с Польшей, «за посольскую службу». Новый владелец сделал первое письменное описание села, в котором к тому времени уже было 104 двора (к слову, большим в то время считалось село из 30–35 дворов). Из них 18 —ловцы рыбы, круглый год поставлявшие улов ко двору, 67 — ремесленники, в том числе 10 сапожников. Кормились в основном рекой — помимо рыболовства ещё и бурлачеством: в 16 километрах от Кимр начинался «водный ход» по Волге к Москве. В устье реки Дубны грузы перегружали с мелких лодок и плотов, шедших из Подмосковья, на крупные баржи. Отсюда гружённые товаром суда двигались вверх, в сторону Твери, и вниз, через Кимры, к Нижнему Новгороду. Торговали хлебом — отправляли в Тверь до 10 тысяч барок, гружённых зерном. Особенно бурно — с начала XVIII века, когда были сняты торговые ограничения для крестьян и купеческое сословие значительно пополнилось.
В 1688 году Кимры пожалованы боярину Фёдору Петровичу Салтыкову (ум. 1697) по случаю женитьбы Ивана V на его дочери Прасковье. При его сыне Василии Фёдоровиче кустарное производство местных сапожников вышло на новый уровень — именно Василий Салтыков получил первый крупный заказ на изготовление армейской обуви, 10 тысяч пар сапог было пошито для 200-тысячной армии Петра I. Рассказывают, что Пётр даже посылал в Кимры немецких сапожников для обучения кимряков секретам новой технологии шитья.
Способствовала развитию сапожного дела и близость к Москве. Кимрские мастера отправляли товар в обе столицы и даже создавали свои артели в московских слободах, особенно в Китай-городе, осваивая к тому же более сложную московскую технологию шитья.
Но всё же основателем обувного дела в Кимрах считают графа Михаила Илларионовича Воронцова (1714–1767), не собственника, но мужа владелицы села Анны Карловны Воронцовой. Считается, что именно он заложил производство, которое впоследствии прославило село. Конечно, и до появления Воронцова в Кимрах было «купечество немалое и торг каждодневный». Но дипломатический деятель, канцлер, участник дворцового переворота 1741 года, благодаря которому на престол вошла Елизавета Петровна, вовремя и точно оценил ситуацию на рынке. С прекращением армейских заказов, приносивших сапожникам высокий и стабильный заработок, нужно было найти для кимряков новые возможности для сбыта товара — что сильно увеличило роль ярмарок. Продать всю выпускаемую обувь стало сложно, купцы не имели капитала, чтобы скупать товар для продажи в других городах. Граф Воронцов начал давать кимрякам свои поручительства и неограниченные кредиты под небольшой процент. Так в Кимрах появилась целая плеяда предпринимателей: Башилов, Мошкин, Малюгин, Рыбкин, Собцов и другие. Башмачный бизнес стал настолько успешным, что в него стали вовлекаться все близлежащие уезды и волости. Кимры стали называть столицей сапожного царства, раскинувшегося на полторы тысячи квадратных километров, куда вошли три уезда и 14 волостей.
Крупное торговое село должно было внушать уважение приезжим купцам, а потому в 1767 году на самом высоком месте Воронцов строит Гостиный двор с 30 каменными лавками. Размах торговли был серьёзный — помимо этого грандиозного здания на торговой площади теснились ещё порядка семи десятков деревянных лавок. Кроме того, были построены каменная стена вокруг села и хорошая новая дорога.
Последней владелицей села стала графиня Юлия Павловна Самойлова (1803–1875), любимая модель Карла Брюллова, изображённая в том числе на знаменитом полотне «Последний день Помпеи». В 1842 году после смерти мужа Самойлова уезжает в Милан и спустя четыре года выходит замуж за итальянского тенора. Но заключив брак с иностранцем, она лишилась графского титула, русского подданства и всего имущества. Село нужно было срочно продать. И вот тут случилось невероятное: кимряки заняли в казне 495 тысяч рублей под шесть процентов годовых на 37 лет (переплатив в четыре раза!), выкупились всем селом (!) — «вотчины Самойловой село Кимры и ещё 50 деревень» — и стали называться государственными крестьянами, водворёнными на собственные земли. Произошло это за 15 лет до отмены крепостного права!
Предприимчивые крестьяне создали своё волостное управление, где решали вопросы села: почти сразу открыли школу, а в 1871 году — даже первый на Руси сельский банк. Но это будет позже, а пока…
Жарким летом 1859 году в Кимрах случился сильнейший пожар (уже третий по счёту). Начался он на заречной стороне, но ветром огонь перекинулся через реку. Жители, в спешке прихватив самое ценное, стояли вдоль берега в воде и смотрели, как горит село. Сделать уже ничего было нельзя, дотла выгорела вся центральная часть города, но устояли стены храма, и сельчане решили, что это знак Божий и надо всё восстановить. И тут вновь в полной мере проявилась крестьянская деловая хватка: жители Кимр обратились к императору Александру II с просьбой о помощи. В результате им было безвозмездно выдано из казны на восстановление 18 тысяч рублей, 14 тысяч взаймы и ещё 27 тысяч в качестве страховых премий. Много позже, в 1912 году, когда по всей России отмечали 50-летие отмены крепостного права и ставили памятники царю-освободителю, благодарные сельчане не остались в стороне и, помня о благодеянии, поставили на площади памятник Александру II.
Третий пожар настолько напугал кимряков, что они первым делом отстроили пожарную каланчу, на которой постоянно дежурили сторожа, а в 1890 году создали добровольное пожарное общество. Через девять лет в нём было уже четыре отряда, которые существовали на общественные деньги, причём оплачивать подписные листы общества считалось очень почётным для каждого жителя.
Село решили отстраивать по регулярному плану, что в то время было привилегией города: пять улиц вдоль реки, девять — поперёк; нарезка этих улиц сохранилась и по сей день. Построили два храма — летний Покровский собор и зимнюю Троицкую церковь. Храмы, построенные на купеческие деньги, были настолько богатыми, что могли стать украшением губернского города.
На соборной площади проходили еженедельные базары, собиравшие до 20 тысяч людей — об этом писал журнал «Русь» в 1881 году, добавляя, что Кимрский край обувает обе столицы и чуть ли не половину России. Сюда же съезжались на ярмарки — на Петров день и на Покров, на несколько дней. На рынке в Кимрах можно было купить обувь за 50–70 копеек, рядом в лавке она уже стоила 2 рубля 50 копеек, а в Санкт-Петербурге — уже 8 рублей 50 копеек. Купцов, наживавшихся на перепродаже, в народе называли налимами — скользкой хищной рыбой.
Открытие в 1901 году железной дороги от Москвы до деревни Савёлово, расположенной на другом берегу Волги, способствовало тому, что в 1907 году появилась первая частично механизированная фабрика «Якорь», которая постепенно вытеснила кустарей-одиночек. Её основали братья Столяровы.\1 В 1916 году «Якорь» выпустил 200 тысяч пар обуви. После революции фабрика была национализирована и переименована в «Красную звезду». Гражданская война тоже требовала много обуви.
Зажиточные купцы не скупились и на строительство особняков: ведь дом рачительного хозяина — его своеобразная визитная карточка. Вот и не жалели денег, выстраивая дома соразмерно своему видению прекрасного и кошельку. В конце XIX— начале XX века село стало столицей русского провинциального модерна. В отличие от дворцового модерна обеих столиц, кимрский необычайно уютный, это такие сказочные терема с башенками, эркерами и шатрами. Многое сохранилось, преимущественно на центральных улицах, сейчас это — улицы Кирова, Ленина и Урицкого.
Несмотря на сложившийся городской уклад, городом Кимры стали лишь в 1917 году. Есть версия, что причина заключалась всё в той же крестьянской рачительности: налоги у городских жителей и предпринимателей были значительно выше, чем у селян, вот и не торопились.
Эту захватывающую историю городка нам с большой любовью рассказали на экскурсии в местном краеведческом музее, за что большое спасибо. В экспозиции музея, основанном в 1918 году как народный, кроме исторических документов хранится много обуви. Именно поэтому музей неофициально называют музеем обуви. Глядя на образцы в витринах, удивляешься высочайшему уровню мастерства: здесь и элегантные ботинки на шнуровке, любимые парижскими и петербургскими дамами, и остромодные среди купцов сапоги в гармошку, и выворотный сапог из замши («бастарма»), и современные «челси» («гамаши»). Здесь же знаменитый болотный осташ, пошитый в Осташове, — незаменимый атрибут рыбаков (этот огромный сапог надевают поверх обуви). Всего в коллекции — более 1500 экземпляров.
Экспозицию, посвящённую истории города, органично дополняют сцены из местной жизни, вырезанные по заказу музея скульптором-самоучкой Иваном Абаляевым.
Примечание
1.Мастерская Столяровых ещё в 1862 году получила диплом на Всемирной выставке в Лондоне, где участвовали 659 представителей России. Среди отмеченных наградами российских товаров были знаменитые павловопосадские платки, малахитовые изделия фабрики Демидовых, продукция Невской писчебумажной фабрики, Ижорских заводов, Императорской Александровской мануфактуры и даже резиновые галоши Российско-Американской резиновой мануфактуры.
Лариса Плетникова,
музеолог, редактор, эксперт Федерального центра гуманитарных практик
Илл.: Первое здание музея в Кимрах. Фото 1918 г.